Часть II

Деньги не делают тебя богатым

Глава 8

Мой банкир никогда не просил меня показать табель

В пятнадцать лет я провалился на экзамене по английскому. Я получил “неуд” потому, что не умел писать, а, говоря точнее, моему учителю английского не нравилось то, о чем я писал, к тому же, моя орфография была просто ужасна. В результате мне грозила перспектива остаться на второй год. Я был в отчаянии, а беды сыпались на меня со всех сторон. Во-первых, мой отец возглавлял местную систему образования. Он занимал должность начальника отдела образования острова Гавайи, и в его ведении находилось более сорока школ. Представляете, сколько было хихиканья и смешков, когда в отделе узнали, что сынок босса завалил экзамен. Во-вторых, провал означал, что мне придется перейти в класс моей младшей сестры. Другими словами, она двигалась вперед, а я назад. И, в-третьих, это означало, что я не смогу играть за школу в футбол, которому отдавал всю душу. Когда я получил табель успеваемости и увидел “неуд” по английскому, то спрятался за зданием химической лаборатории, чтобы побыть одному. Я сидел на холодной бетонной плите, подтянув колени к подбородку, прижавшись спиной к деревянной стене лаборатории, и плакал. Этого “неуда” я ожидал несколько месяцев, но его вид на бумаге вызвал внезапный и неудержимый всплеск эмоций. Я просидел один за стеной лаборатории больше часа.

Мой лучший друг Майк, сын богатого папы, тоже получил “неуд”. В том, что он тоже провалился, не было ничего хорошего, но, по крайней мере, в это тяжелое время у меня оказался друг по несчастью. Я помахал ему, увидев, как он идет через двор на автостоянку, но он лишь отрицательно покачал головой и направился к ожидавшей его машине.

Вечером, после того как остальные дети пошли спать, я рассказал родителям, что завалил английский и остался на второй год. Политика системы образования требовала, чтобы ученик средней школы, не сдавший экзамен по английскому или по обществоведению, полностью повторил последний год обучения. Моему папе эта политика была хорошо известна, ведь он сам отвечал за проведение ее в жизнь. Хотя родители и ожидали такого развития событий, подтверждение моего провала все равно явилось для них серьезным ударом. Папа сидел молча, с выражением отрешенности на лице. Мама, напротив, восприняла новость с явным огорчением. По ее лицу я мог понять, что она чувствовала и как ее уныние сменилось гневом. Повернувшись к папе, она сказала:

— Что же теперь будет?. Его в самом деле оставят на второй год?

— Такова политика. Но, прежде чем принимать какие-то решения, мне надо во всем разобраться, — всего лишь сказал папа.

В течение нескольких следующих дней мой папа, человек, которого я предпочитаю называть моим бедным папой, разбирался в этом деле. Он узнал, что в моем классе из тридцати двух человек учитель завалил на экзамене пятнадцать. Восемь учеников получили низший переходной балл. Одному он поставил “отлично”, четверым —“хорошо”, а остальным — “удовлетворительно”. Видя такой высокий уровень неуспеваемости, мой отец посчитал нужным вмешаться, но вмешался он не как отец, а как начальник отдела образования. Первым делом он приказал директору школы провести официальное расследование. Расследование началось с опроса большинства учеников класса, а закончилось тем, что учителя перевели в другую школу, а у нас организовали специальный летний класс для тех, кто хотел исправить отметки. Три недели этого лета я потратил на исправление оценки на “хорошо”, чтобы получить возможность перейти в одиннадцатый класс вместе со всеми ребятами.

В конечном итоге мой отец решил, что виноваты были обе стороны — как ученики, так и учитель. Однако возмутило его главным образом то, что большинство провалившихся на экзамене были лучшими учениками класса и собирались поступать в колледжи. Поэтому, вместо того чтобы принимать чью-то сторону, он пришел домой и сказал мне: “Пусть этот академический провал послужит тебе хорошим уроком в жизни. Он может научить тебя многому или ничему. Ты можешь возмущаться, винить во всем учителя и озлобиться. Но ты можешь и пересмотреть собственное поведение, больше узнать о себе самом и сделать необходимые выводы. Не думаю, что учитель заслуженно наставил тебе столько "неудов". Однако мне кажется, что тебе и твоим друзьям нужно больше внимания уделять учебе. Надеюсь, и ученики и учитель чему-нибудь научатся на этом опыте”.

Должен признаться, что я действительно озлобился. Я до сих пор терпеть не могу этого учителя и с того времени ненавижу ходить в школу. Мне никогда не нравилось изучать предметы, которые меня не интересовали, как и те, что не могли пригодиться мне после окончания школы. И все же, хотя переживания были глубокими, я сумел собраться и окончить среднюю школу вовремя.

Что самое важное, я внял совету моего папы и постарался извлечь максимум пользы из трудной ситуации. Оглядываясь назад, я вижу, что провал на экзамене в десятом классе в конечном итоге обернулся, для меня благом. Это происшествие заставило меня изменить отношение к учебе. Думаю, что если бы я этого не сделал в десятом классе, то наверняка вылетел бы из колледжа.

Все это время моя мама не находила себе места от беспокойства. Она беспрестанно твердила: “Отметки — это главное. Без хороших отметок ты не попадешь в хороший колледж и, значит, никогда не получишь хорошую работу. Хорошие отметки так важны для твоей будущей жизни”. Я слышал это от нее довольно часто. Но в то время страх и беспокойство в ее голосе звучали особенно отчетливо.

Для меня этот период был не менее болезненным. Помимо “неуда” на экзамене мне пришлось тратить время на занятия в летней школе, чтобы исправить отметку и перейти в следующий класс вместе с остальными ребятами. Летние занятия организовал мой папа для всех, кого этот учитель завалил на экзамене. Летнюю школу я возненавидел особенно сильно. Предмет был скучным, в классе было жарко и душно, английский упорно не хотел лезть в голову. Я смотрел в окно, и мои мысли улетали далеко за ряды кокосовых пальм, к океану, где мои друзья катались на серфах. И что самое обидное, многие из этих серфингистов при каждой встрече подкалывали нас, насмехались и обзывали “тупицами”.

После окончания последнего, четвертого, урока мы с Майком отправлялись через весь город в офис его отца и несколько часов делали все, что он говорил. Однажды, пока мы с Майком ждали богатого папу, разговор зашел о том, как плохие отметки повлияют на наше будущее. Заваленный экзамен и прозвище “тупицы” мы переживали очень болезненно.

— Друзья смеются над нами, потому что у них отметки лучше и они поступят в лучшие колледжи, — сказал Майк.

— Я тоже это слышал, — ответил я. — Думаешь, мы испортили себе всю жизнь?

Нам было всего по пятнадцать лет, и мы мало знали о реальном мире, но уже поняли, что ярлыки “тупицы” и “неудачника” крайне отрицательно воздействуют на психику человека. Мы получили серьезную травму в эмоциональном плане, в умственном плане потеряли веру в свои академические способности и в результате были готовы поставить крест на будущем. И моя мама полностью разделяла наши опасения.